На 33-м фестивале «Окно в Европу» драма «Жемчуг» режиссёра Тины Баркалаи завоевала Гран-при зрительских симпатий, а также получила ещё две престижные награды. В эксклюзивном интервью творческий лидер проекта поделилась размышлениями о своём подходе к кинематографу, философии «сказочного реализма» и том, почему вера в хороший финал стала её личной догмой.
Зрители буквально аплодировали стоя после премьеры «Жемчуга». Как вы относитесь к такому признанию?
Кино создаётся не для полки в шкафу — оно для людей. Важно не навязывать свою авторскую позицию, а находить общий язык со зрителем через любовь к искусству. После «Сказок Гофмана» я осознала: обратная связь от незнакомых людей, их письма и эмоции — это и есть тот энергетический обмен, ради которого стоит работать. Без него творчество теряет смысл.
Вы говорите, что ваш стиль — «сказочный реализм». Это дань трендам или личный манифест?
Слово «тренд» мне чуждо. Речь идёт о глубокой человеческой потребности — в надежде, в вере, что даже в самых мрачных обстоятельствах возможен счастливый финал. Сегодня мир полон жестокости, войн и разобщённости. Но сказки — это не только волшебство, это истории о преодолении: герои проходят через испытания (вспомните печи, отрубленные головы), но в финале обретают свет. «Жемчуг» — о том, что в каждом из нас скрыт драгоценный камень, который нужно отыскать. Равнодушие и цинизм убивают душу — эту мысль я пытаюсь донести через кино.
Символ жемчуга пронизывает весь фильм: от дешёвых бусин до украденных серёжек. Почему именно он?
Жемчуг — это жизнь, насильно извлечённая из раковины. Человек присвоил себе право нарушать естественный порядок, превращая живое в бездушный камень. Для меня это метафора: как часто мы «замораживаем» свои эмоции, отношения, мечты? В фильме жемчуг — символ скрытого потенциала, который ждёт своего часа. Кстати, в славянской мифологии жемчуг ассоциируется со слезами, а в «Жемчуге» он становится мостом между культурами: Ханты-Мансийск и Индия переплетаются через общие архаичные образы.
Лиса в фильме — хитрое животное или проводник мудрости?
В России лиса — обманщица, в Японии — мудрец с девятью жизнями. В «Жемчуге» она несет знание и трансформацию. Возможно, это отражение героини Светланы Ходченковой, которая, как лисица, адаптируется к обстоятельствам. Или это девочка-сирота, меняющая реальность семьи своим появлением. Каждый зритель найдёт свой смысл — мне важно услышать их интерпретации после проката.
Почему действие происходит в Индии?
Это стечение обстоятельств и ностальгия по детству. Мой предыдущий фильм «Сказки Гофмана» открывал программу фестиваля в Гоа — я погрузилась в атмосферу индийского кино, которое для советского зрителя было окном в другой мир: ярким, эмоциональным, с чётким делением на добро и зло. Индия в «Жемчуге» — это метафора мечты, шанс на перезагрузку. Кстати, съёмки там стали испытанием: Тадж-Махал с армией охранников, запреты на воду, культурные барьеры. Но кинематографисты всего мира говорят на одном языке — языке страсти к своему делу.
Как вы подбирали актёров? Были ли сомнения в кандидатурах Ходченковой и Цыганова?
Даже звёзды первого плана проходят пробы! Светлана и Евгений — профессионалы, но их имена не гарантируют успеха. Важно, чтобы актёр органично вошёл в историю. Например, фраза «Привет, малышка, моя жизнь — это вспышка» появилась спонтанно: её принесла второй режиссёр Ксения Кукина. Такие детали рождаются в процессе, когда команда живёт проектом.
Ваша известность помогает в работе?
Если бы медийность решала всё, я сняла бы первый фильм не в 40+, а сразу после ВГИКа. На старте я закрыла своё рекламное агентство и начала с нуля — кино не прощает полумер. Здесь важно не имя, а доверие продюсеров и зрителя. Меня вдохновляет, что люди верят в мои истории — это и есть настоящая свобода.