Режиссер Кэти Митчелл недавно вызвала оживленную дискуссию, заявив о своем уходе из мира оперы из-за ее предполагаемой мизогинии. Этот шаг поднимает важные вопросы о гендерных проблемах в оперной индустрии, а также в театре в целом. Стоит отметить, что еще в 2007 году художественный руководитель Национального театра Николас Хайтнер отмечал, что Митчелл часто подвергается мизогинистической критике, продиктованной исключительно ее полом.
Однако, как показывает практика, критика в адрес работ Митчелл не ограничивалась только гендерными аспектами. Даже сторонники феминизма выражали несогласие с ее постановками, а в 2022 году ее работа над «Теодорой» Генделя в Ковент-Гарден вызвала полярные мнения у зрителей с самым разным бэкграундом. Тем не менее, уход Митчелл, несомненно, обеднит оперный жанр, сделав его более консервативным и узколобым.
Новая постановка «Дела Макропулос» Яначека в Ковент-Гарден, где действие перенесено в современность, не стала исключением из творческих экспериментов Митчелл. Режиссер добавила элементы, такие как текстовые сообщения, транслируемые над сценой, и даже намеки на однополые отношения, что вызвало неоднозначную реакцию, включая отдельные неодобрительные возгласы. Сочетание нескольких параллельных пространств действия – фирменный прием Митчелл, который, впрочем, не всегда работает на пользу ясности повествования. В данном случае, с одновременным развитием до шести событий и не всегда понятной связью между персонажами, спектакль может показаться запутанным.
Главная роль примадонны Эмилии Марти традиционно требует от исполнительницы не только вокального мастерства, но и огромной энергии и духовной глубины. Выдающиеся актрисы, такие как Лорна Хейвуд, Элизабет Сёдерстрём, Джозефина Барстоу, Шерил Баркер и Карита Маттила, оставили неизгладимый след в этой партии. Однако в новой постановке литовская сопрано Аушрине Стундте, несмотря на явный артистизм, продемонстрировала ограниченную палитру вокальных красок. Ее Эмилия Марти не вызывает должного сопереживания, и ощущение утраты чего-то жизненно важного при ее «уходе» отсутствует.
В отличие от многих своих опер, где Яначек признает неизбежность смерти, но подчеркивает ценность жизни, Митчелл, кажется, упускает эту двойственность. Она сводит «Дело Макропулос» к интригам личной жизни и сексуальным перипетиям, нивелируя драматизм финальных монологов героини, которая прошла через множество жизней и имен.
Дирижер Якуб Хруша, занимающий пост музыкального руководителя Королевской оперы, сумел извлечь из оркестра богатую палитру звуков, которой не хватало голосу Стундте. Его темповые решения также заслуживают высокой оценки. Среди второстепенных исполнителей особо выделяются Юхан Рейтер (барон Прус) и Шон Панникар (Альберт Грегор), оставившие сильное впечатление.
Опера Джейка Хегги «Мертвец идет» (режиссер Аннелис Мискиммон), представленная Английской национальной оперой, напротив, отличается большей глубиной и душевностью, несмотря на то, что музыка Хегги не достигает уровня Яначека. Постановка поднимает темы жизни, смерти и перехода между ними, делая их центральными для сюжета, в отличие от многослойной, но порой перегруженной постановки «Дела Макропулос».
Киноадаптация 1995 года заставляла задуматься, как можно превратить столь камерную историю в оперу. Однако опера, премьера которой состоялась в 2000 году, доказывает, что это возможно. Либретто Терренса Макнелли и музыка Хегги мастерски раскрывают темы скорби, потери и духовного поиска, превращая интимное в грандиозное. «Мертвец идет» стала одной из самых исполняемых опер XXI века, возвращая жанр к жизни.
Хегги создал около семи запоминающихся партий. Особенно выделяется ансамбль четырех родителей погибшей пары, который демонстрирует новые возможности оперного искусства в изображении множества персонажей, переживающих общий момент. Однако истинная сила оперы раскрывается в дуэтах и соло. Партия матери убийцы, миссис Патрик Де Рошер, в исполнении Сары Коннолли, наполнена глубоким трагизмом. Майкл Мэйс (убийца) проходит через сложную арку от отрицания к честности, от вызова к уязвимости перед лицом смерти. А Кристин Райс (сестра Хелен Божо) погружает зрителя в духовные глубины, напоминающие о величии Джанет Бейкер.
Гилдхоллская школа представляет редкий двойной вечер двух опер первой половины XX века: «Der Wald» Этель Смит (1902) и «Лукреция» Отторино Респиги (1937). «Der Wald» хоть и сравнивают с Вагнером, больше напоминает стиль его предшественника Карла Марии фон Вебера, хотя вдохновение Смит порой нестабильно. «Лукреция», завершенная после смерти Респиги, имеет явные отсылки к Пуччини, но обладает своим уникальным музыкально-драматическим характером, в духе неоклассицизма. Эта опера значительно обогащает наше представление о творчестве Респиги.
Выбор этих двух произведений не случаен: они предоставляют прекрасные возможности для исполнения сильными женскими голосами. «Der Wald» была единственной оперой женщины-композитора, поставленной в Метрополитен-опера до «L’Amour de loin» Кайя Саариахо в 2016 году. «Лукреция» в своей премьере в Ла Скала была исполнена выдающимися певицами.
В постановке «Der Wald» особенно ярко проявили себя Сохён Го (Рёшен) и Эвери Лафрентц (Иоланта), продемонстрировав впечатляющий вокальный талант. Ханна МакКей в партии Лукреции поразила мощным и красивым голосом. Хотя ни одна из этих исполнительниц еще не достигла полной зрелости, их потенциал очевиден. Габриэлла Джульетта Нобл (La Voce в опере Респиги) хотя и не достигает того же уровня, но компенсирует это артистической чуткостью.
Романист Алан Холлингхерст недавно получил премию Дэвида Коэна за литературу. Его роман «Линия красоты» был адаптирован для сцены в театре Алмейда. Лучшими произведениями Холлингхерста, по мнению автора рецензии, являются «Складная звезда» (1994) и «Дело Спаршолта» (2017). «Линия красоты» исследует жизнь главного героя-гея Ника Геста в Лондоне 1980-х, балансирующего между политическими кругами консервативной партии Маргарет Тэтчер и более близким ему кругом, сталкивающимся с проблемами СПИДа.
Холлингхерст избегает простых моральных оценок персонажей. Однако трехчасовая телевизионная адаптация 2006 года, блестяще выполненная Эндрю Дэвисом, придает героям многогранность, заставляя постоянно переоценивать их – в стиле Генри Джеймса, которым восхищался Холлингхерст. Театральная же постановка Майкла Грандажа, напротив, грешит излишней легкостью и комичностью, что мешает зрителям проникнуться сочувствием к персонажам.
Чарльз Эдвардс (в роли тори-депутата Джеральда) и Роберт Портал (в роли его друга «Барсука») – одни из любимых актеров автора рецензии. Однако из-за недостатков постановки (в первую очередь, текста Холдена) их игра выглядит поверхностной. Если телевизионная роль Ника Геста в исполнении Дэна Стивенса открыла ему широкие карьерные перспективы, то Джаспер Талбот на сцене Алмейда выглядит менее уверенно, чем его персонаж.
Комментарии
Комментариев пока нет.